29 октября 1940 года Архиепископ Пафосский Леонтий выступил с проповедью, в которой прямо призвал кипрских добровольцев сражаться с Германией и Италией в составе британской и греческой армий.
Надо отметить, что фигура Леонтия в истории острова зачастую оттенена именем более известного архиепископа — первого президента Макариоса III. Поэтому, и слова и дела одного из предшественников самого знаменитого архиепископа гораздо менее знакомы не только иностранцам, но и самим киприотам.
На самом деле, Леонтий был ярчайшей и весьма необыкновенной личностью в кипрской православной церкви.
И даже — весьма неоднозначной. Например, его скоропостижная смерть после избрания на пост Архиепископа Кипрского, долгое время служило поводом для слухов и обвинений в отравлении. Кстати, похоже, Леонтию принадлежит рекорд «царствования, но не правления».
Будучи ярым противником британского правления, Леонтий оставался фактическим главой кипрской церкви в течении 14 лет. Став автоматически местоблюстителем архиепископского престола Кипра после смерти Архиепископа Кирилла III (англичане просто напросто депортировали всех остальных епископов) в 1933 году, он оставался в этом положении целых 14 лет (при том, что второй претендент, формально имевший право, митрополит Китийский Никодим был жив еще 4 года), пока, наконец, в 1946 году санкции против кипрской церкви были отменены колониальной администрацией.
20 июня 1947 года митрополит Пафосский Леонтий, наконец, избирается Архиепископом Кипра и занимает свой пост уже совершенно легетимно. А 26 июля этого же года, Леонтий скончался от тифа, осложненного многолетним диабетом.
Тело, в связи с этими обстоятельствами было погребено необычно быстро, что и послужило основанием для тех самых слухов об убийстве главы кипрской церкви. Ещё одно, крайне необычное обстоятельство из биографии клирика: Митрополитом Пафосским он был избран заочно, в 1930 году, в то время, как он сам учился в Нью-Йорке.
Обычно кипрские околоцерковные источники говорят о некоей «духовной академии», в то время как в англоязычных текстах прямо называется богословский департамент Колумбийского университета и объединённая теологическая семинария при этом же учебном заведении.
Леонтий пользовался славой неординарного деятеля, готового на неожиданные шаги, и зато особо почитаемого в народе.
Одна его поездка в прифронтовую зону на такси из Салоник, куда он прибыл вскоре после начала боевых действий между Грецией и Италией, моментально обрела ореол героической байки, хотя, в реальности, священнику-киприоту мало что угрожало вдали от передовой.
Раз уж получилась столь объемистая справка-введение в биографию Леонтия (в реальности это предмет для серии увлекательных романов), то хочу отметить его выдающиеся политические и административные умения.
Являясь категорическим борцом против британского правления, Леонтий ухитрялся извлекать максимальные выгоды из этого противостояния.
После беспорядков и репрессий 1931 года он оказался в списке кипрских политиков, с которыми колониальная администрация вынуждена была считаться и скрепя сердце, сотрудничать. Леонтий призывал к борьбе за объединение Кипра с Грецией, одновременно снижая градус напряженности между большинством населения и властью. Немаловажным условием для этого стало формирование турецких политических и общественных движений, и наиболее дальновидные представители греческого большинства догадывались, что иметь сразу двух врагов — это непозволительная слабость.
Таким образом, выступление Леонтия на следующий день после вступления Греции во Вторую Мировую войну вовсе не стало разочаровывающим для прихожан. Впрочем, хитрейший митрополит настойчиво употреблял в своих призывах словосочетания Греческая армия и Британская армия, избегая какого либо упоминания о Кипрском полке, тем самым подчеркивая принадлежность Кипра к Греции. Своих взглядов и намерений Леонтий не скрывал, оставаясь непреклонным сторонником Энозиса (движения за присоединение Кипра к Греции), о чем открыто завил прилетавшему на остров в 1943 году Уинстону Черчиллю.
Так что, день 29 октября, можно тоже смело отмечать, как годовщину решительного поворота от сопротивления иностранному владычеству к прямому призыву служить в войсках Её Величества.
Как любил говорить мой дед, в политике любой товарищ за ночь может стать господином, а господин к утру превратиться в товарища, и вчерашний борец с британским империализмом, перед лицом другой, гораздо более страшной опасности, как по мановению волшебной палочки, моментально превращается в союзника и соратника, пожимая руки вчерашним угнетателям.
Оригинальная публикация на сайте
CYPRUS BUTTERFLY
